Про референдум и многое другое… Часть I
"МК в Казахстане", 26 января
На вопросы "МК в Казахстане" отвечает Данияр Ашимбаев, издатель энциклопедии "Кто есть кто в Казахстане".
- Начнем с наиболее актуальной темы. Ваш прогноз: состоится ли референдум, и что может повлиять на конечное решение, которое, формально, должен вынести КС в феврале?
– На мой взгляд, перспектива того, что референдум состоится, на данный момент составляет 99%. На это указывает вся логика развития политического процесса в Казахстане, как бы нелепо не звучала эта фраза. Честно говоря, надеюсь, что президент все-таки отклонит эту инициативу. Идея референдума слишком неоднозначна по своим политическим последствиям, вызовет множество внутри- и внешнеполитических проблем, кроме того обострит тему борьбы за власть и преемничества. На последней мысли хотел бы остановиться поподробнее. Глава государства очень щепетильно относится к вопросу "престолонаследия". Как вы помните, в Конституции 1995-года была заложена норма, по которой в случае ухода президента с должности по той или иной причине президентом становился спикер Сената (а если он не мог, то премьер-министр). Но на момент принятия Основного закона никакого спикера Сената, равно как и Сената, не было и в помине. А премьер (им был тогда печально известный Акежан Кажегельдин) президентом явно не рассматривался в качестве потенциального преемника даже на предстоящие полгода. В Конституцию было внесено положение, по которому свои полномочия сохранял вице-президент (т.е. Ерик Асанбаев) до декабря 1996 года, хотя должности вице-президента в законе уже не было. Как только Сенат был избран, а его спикером стал Омирбек Байгельди, Асанбаев тут же был отправлен на дипломатическую работу.
Поскольку тему "преемника" была актуальна все последующие годы, то можно отметить, как трепетно президент относился к выбору кандидатур на должность спикера Сената (де-факто, основного "наследника"). Все они – Байгельди, Оралбай Абдыкаримов, Нуртай Абыкаев, Касымжомарт Токаев – отвечали ряду критериев. Во-первых, были доверенными лицами президента, его старыми и проверенными соратниками с большим политическим и административным опытом. Каждый из их потенциально мог бы стать неплохим президентом. А во-вторых, это люди, глубоко преданные главе государства и никогда не вступавшие в игру против него. Так сказать, не слишком амбициозные. Таким образом, подбирая спикеров президент одновременно закрывал тему официального престолонаследия.
Вы наверняка заметили, что многие из тех, кто выступает в поддержку референдума, утверждают, что он (референдум) снимает с повестки дня на ближайшие 10 лет вопрос о смене власти. Но тогда возникает конституционное противоречие. Ведь если абстрактный президент покидает пост, то его преемник (спикер или премьер) будет править страной до конца 5-летнего срока, на которой президент был избран. А сейчас продлеваются полномочия конкретного президента на 10 лет. И если – не дай Бог – президент уйдет раньше, допустим, в 2014-м году, то следует ли отсюда, что его спикер станет президентом на оставшиеся 6 лет? Чтобы эту проблему снять, нужно принять соответствующие поправки в Основной закон, потому что в критичный момент решения Конституционного суда будет явно мало для обеспечения легитимности власти следующего президента. С другой стороны, как только такие поправки будут приняты, разговоры о перспективе их применения на практике только обострятся.
Это одна часть проблемы. Но есть и другая. По словам убывающего американского посла, он беседовал на тему референдума с госсекретарем Саудабаевым, который отверг все претензии по поводу "недемократичости" референдума, т.к. это "внутреннее дело Казахстана". С этим также сложно не согласиться. Наше положение в мировой экономике и геополитике таково, что партнеры, скажем так, вынуждены считаться с особенностями нашего политического развития. Тем паче, что референдум – это вполне легальная и демократическая процедура. Мы же получили председательство в ОБСЕ, хотя ежу было ясно, что мы достаточно далеки от "евростандарта", да и большинство взятых обязательств выполним формально. Есть политические идеалы, а есть политическая практика. Практика пока на нашей стороне. Тем более, что судя по Европе и США модель либеральной демократии находится в совершенно неприглядном виде...
А кроме того, мне кажется, что даже если референдум будет проведен, то через 3-4 года все равно возникнет необходимость проведения президентских выборов – для внешних приличий, подтверждения политической легитимности существующей системы и тому подобное.
Поэтому будет референдум или не будет референдума – на общее развитие он никак не повлияет.
- Насколько сегодня изменился кадровый потенциал государственного аппарата страны? Можно ли с такими кадрами вершить дела, задуманные президентом – ФИИР и т.п.?
– Неэффективность государственного управления на современном этапе достойна восхищения. Анализ показывает, что системные сбои фиксируются абсолютно на всех уровнях и на всех стадиях принятия и контроля решений. Деградировались даже коррупционные механизмы – святая святых чиновничества. Можно долго говорить про непродуманность, бесконтрольность, неэффективность, прожектерство, продажность, безграмотность и прочие грехи нашей управленческой вертикали. Существует высокая вероятность того, что ФИИР постигнет судьба остальных госпрограмм – результаты которых никто толком не мониторил, уроки не извлек, а даже если виновные в провалах и хищениях и были установлены, но точно не наказаны.
Характерный пример, относящийся к одной из основных отраслей национальной экономики. Недавно было опубликовано выступление президента АО "КОРЭМ", опытного энергетика С. Тиесова. Цитирую: "Была система эффективного государственного энергетического надзора с развитой системой технической инспекции, предписания которой выполнялись незамедлительно, а виновные несли материальную и административную ответственность. Сейчас же этого ничего нет. Объекты электроэнергетики большой частью являются частными коммерческими предприятиями, и бытует мнение, что собственники в интересах успеха своего бизнеса, должны сами содержать в исправном, надежном состоянии электроэнергетическое оборудование, направляя часть своего дохода на вышеназванные задачи. Однако, на деле этого не происходит, так как многие собственники энергетических активов – выходцы из торгово-коммерческой среды. Моделью их поведения являются достижение быстрой прибыли от полученных активов и по возможности избавление от них при прогнозировании существенных затрат на ремонт и реновацию. В электроэнергетике так нельзя работать. К сожалению, за годы независимости так и не были созданы законодательные и нормативные основы для обеспечения требуемого уровня надежности функционирования электроэнергетических систем..." Энергетикой все годы независимости не занимался только ленивый – и хозяйственники, и менеджеры (можно вспомнить таких "специалистов, как Храпунов и Аблязов), а проблемы остались и нарастают с каждым годом все больше...
В отраслевых министерствах очень малая доля специалистов с профильным образованием, еще меньше их в соответствующих национальных компаниях, фондах и РГП. Институты развития, призванные обеспечить реализацию большинства инвестиционных проектов по предыдущим госпрограммам, доказали свою несостоятельность. И сейчас мы с тем же кадровым и институциональным багажом пытаемся решить те же проблемы. Как вы сами думаете, чего можно ждать?
Наверное, пора слегка скорректировать наш главный лозунг "Сначала экономика, потом – политика". Сейчас нужно повысить эффективность, транспарентность и ответственность властных структур, причем на системном уровне, а не компанейщиной и шапкозакидательской пропагандой. К тому же у нас огромный дефицит людей, умеющих принимать обдуманные решения. Еще меньше тех, кто способен обеспечить контроль над выполнением принятых решений. В высшем аппарате таких людей можно пересчитать на пальцах.
Сейчас есть два пути – либо пойти на политические реформы (влево), либо – на экономическую диктатуру (вправо). При этом – будем реалистами – долгосрочный эффект будет не слишком впечатляющий. Нужна серьезная реформа образования – стране нужны хорошие педагоги, инженеры и агрономы, а еще больше нужны люди, умеющие думать, понимать, полемизировать, а не ходить туда-сюда с барабанами и лозунгами. Так ведь можно под барабанный бой потерять все...
- Ходят слухи, что по завершении Азиады начнутся серьезные кадровые чистки аппарата. Согласны ли с такими предположениями? Если да, то, как считаете, что станет причиной кадровой ротации?
– Аппарат надо время от времени серьезно встряхивать независимо от повода. Кадровые ротации сбивают сонливость и хотя бы ненадолго придают динамику политическому процессу, разрывают или ослабляют коррупционные связи, а главное немного повышают общую эффективность системы. Слухи насчет "после Азиады" основаны на той простой мысли, что задействованных в ее подготовке людей сейчас нельзя передвигать без ущерба для данного спортивного мероприятия международного значения. У нас принято много, долго и упорно обсуждать слухи о возможных назначениях и отставках, хотя всем понятно, что те люди, которые готовят и принимают те или иные кадровые решения, руководствуются совсем иной логикой (или эмоциями), чем те, кто наблюдает за процессом снаружи.
- Разделяете ли вы опасения национал-патриотов и части оппозиции о том, что Таможенный союз – это начало утраты суверенитета Казахстана, и процесс этот будет завершен в 2012 году – вхождением в ЕЭП с Кремлем в центре? Какова ваша точка зрения на ТС – для чего понадобился этот союз?
– Мне кажется, что деятельность так называемых национал-патриотов приносит государству и обществу вреда больше, чем создание Таможенного союза. Большинство интеграционных образований, в которые входит Казахстан (ЕврАзЭС, ТС, ЕЭП, ШОС и т.д.), на самом деле не затрагивает, во-первых, основы политического режима, а во-вторых, стратегические отрасли нашей экономики. По данным многих экономистов и экспертов, плюсы и минусы Таможенного союза по большому счету вполне уравновешивают друг друга, а возникающие проблемы по мере его создания демонстрируют не столько недостатки самой идеи, сколько общую проблему некомпетентности тех, кто им занимается по обе стороны границы. По мере дальнейшего развития интеграционных процессов – как уже показала практика – в документах будет зафиксировано большое число ограничений, исключением и способов обхождения решения важных проблем, что ТС все больше и больше станет виртуализироваться.
Российские и белорусские эксперименты с реорганизацией вертикали власти и управлением политическими процессами показывают, что проблемы у нас во многом аналогичные, а такие должны держаться вместе…
(Продолжение будет)
|
