Национализм, особенно воинствующий, становится инструментом борьбы за ресурсы – за бюджетные, политические, административные, теневые…
Негина ИСМАИЛОВА, spik.kz, 13 февраля
Конец прошлой недели оказался омрачен событиями в дунганских селах Кордайского района Жамбылской области… Мы решили задать несколько вопросов по этому поводу известному казахстанскому аналитику Данияру АШИМБАЕВУ.
- Данияр Рахманович, в связи с курдайскими событиями, сегодня многие вспомнили о том, что вы говорил буквально в прошлом году относительно работы Ассамблеи народа Казахстана и в целом тех шагов, что необходимо сделать в русле сохранения межнационального согласия, на которое влияют многие факторы, включая социально-экономические… Цитирую: "Система межнациональных отношений – это ведь не просто лозунги и торжественные переодевания в национальные костюмы на мероприятиях Ассамблеи народа Казахстана, хороводы и ритуальные выступления про нашу уникальную модель. Это в первую очередь системная политика: легализация процедуры формирования самой АНК; создание полноценного НИИ по этническим проблемам, миграции и демографии, это и переформатирование воспитательно-педагогической и медийной политики, и изучение вопроса расселения диаспор, и изучение вопросов этнической преступности. Вычленение этого блока в отдельное направление национальной политики способствовало бы снижению напряженности в этой области". Как выясняется, с "сохранением" у нас проблемы, и они похоже начинают заходить довольно далеко.
- Ассамблея народа Казахстана, безусловно, играет свою роль в обеспечении межэтнического согласия в стране, но, как и любое другое начинание или реформа, с годами превращается в памятник самой себе. Межнациональное согласие очень хрупкий механизм на самом деле, и какая бы долгая история не была бы у мира и согласия, мы понимаем, что нарушить его можно очень легко и чтобы восстановить могут потребоваться десятилетия. К сожалению, у нас все больше процветают фасадные формы, а системной работы как раз-таки и не видно. Меняется национальный состав населения, сменилась социально-экономическая формация, политический строй, нарастают внешние и внутренние миграционные потоки, серьезно изменились традиции, культура, уровень образования, под воздействием внешних факторов меняется менталитет. И все эти изменения естественно влияют и на природу межнациональных отношений, которые нуждаются в постоянном, квалифицированном мониторинге, системном анализе, отражении в государственной политике. А вот этого как раз не видно. Государство не просто застыло на месте, но и сделало шаг назад. Социальные и экономические отношения стремительно деградируют, реформы массово заканчиваются пшиком и тот факт, что меньшинство из них сопровождаются адекватными оценками результатов и уголовными делами против операторов – только лишний штрих к картине. Вектор развития государства обращен не вперед, а назад, в прошлое. Причем, не в настоящее прошлое, а в нарисованное современными мифотворцами и инфантильно мыслящими политиканами. Естественно, все это влияет на межнациональные отношения. Самый простой пример: принципиально перевернутый подход к истории советского периода прямо и непосредственно влияет и на современные казахстанско-российские отношения, и на русско-казахское взаимодействие. Просто Россия – слишком близкий и грозный сосед, чтобы в открытую провоцировать конфликты, но направленность действий очевидна.
- Некоторые ваши коллеги по НСОД в своих постах в социальных сетях прямо скажем заняли откровенно обвинительный уклон в сторону потерпевшей стороны, более потерпевшей стороны. Чем это можно объяснить?
- История политического национализма в современном Казахстане достаточно своеобразна. Сначала она поднималась под лозунгом национал-демократии как своего рода запоздалое "национал-освободительное движение" в условиях номенклатурных реформ и обретения независимости в 1991 году без особой борьбы. Затем власть технично взяла на вооружение некоторую долю национал-патриотической риторики, сделав ее часть государственной идеологии и оставив ее уличных носителей на маргинальном поле. Творческая интеллигенция, которая в Казахстане всегда была частью номенклатуры, грамотно использовала патриотическую патетику как обоснование своего существования в аппаратно-бюджетном заповеднике и продолжила этот курс в годы независимости. Государство всегда опасалось крайнего национализма, поэтому с готовностью предоставляла творческой номенклатуре всяческие блага, видя в ней инстанцию, влияющую на массы. На следующем историческом этапе, когда государство боролось с правой, левой и олигархической оппозициями, возникло национал-патриотическое направление, лояльное к государству, хотя и декларирующее определенный критицизм по отношению к его политике. На этом фоне расцвело понятие "общественный деятель" как самоидентификация тех, кто хотел играть в политику, но не хотел ходить на баррикады. И в последние годы государство сделало "ценный вывод": раз численность и удельный вес казахов растет, то соответственно растет спрос на языковую, религиозную, пантюркистскую, национал-историческую и "антиколониальную" проблематику. Соответственно, это движение надо организовать, профинансировать и возглавить. Почему-то мало кто подумал, что казахов могут волновать социальные проблемы. Государство рьяно принялось оказывать селективную поддержку здоровым и не очень "патриотическим силам". Учитывая, что все модернизационные проекты с треском провалились, казахский социум оказался в ловушке, созданной и творческой интеллигенцией, и государством: все беды от чужаков, все беды от языковой проблемы и т.д.
В случае с курдайскими событиями, насколько можно судить, речь идет о войне за теневые пограничные схемы, для борьбы за которые были использованы националистические лозунги. И мы видим, к чему это привело. Но признать порочность этой логики, этих лозунгов уже никто не может. Точно так, как и недавний конфликт Астаны и Бишкека (при Атамбаеве) был связан не с проблемами между двумя государствами, а с принципами раздела теневых доходов от контрабандных потоков. Но об этом никто особенно говорить не хочет. Национализм, особенно воинствующий, становится инструментом борьбы за ресурсы – за бюджетные, политические, административные, теневые, и выйти из этого режима, этого образа очень сложно. В последнее время, благодаря толерантному отношению к национал-радикальной риторике и развитию соцсетей, это направление стало бурно расти и проникать во все большее количество сфер. Соответственно, растет и численность носителей идеологии национального регресса, по другому этот процесс называть сложно.
- Почему представители власти, все как один, поголовно в унисон утверждают что никакого межнационального окраса в этих событиях нет. Все сводится к каким-то едва ли не бытовым причинам… Но если почитать те же соцсети, там мнения разделились примерно наполовину. Одни критикуют погромщиков. Другая едва ли не восхищается ими. Но сам этот эксцесс, как событие, как информационный повод разве красит Казахстан, скажем так, на международной арене?
– Вопрос, в принципе, не имиджевый. Сейчас государств с хорошим имиджем в мире и не существует. А что касается окраса, то, на мой взгляд, придавать Курдайским событиями что бытовой, что межнациональный характер – это слишком упрощать и замалчивать проблему. Представляется, что имел место конфликт теневых кланов, который организаторы погрома прикрыли националистической простыней, благо ситуация в общественном мнении все больше толерантна к такой риторике и даже действиям. К сфере межнациональным конфликтам больше можно отнести последующие заявления провокаторов и т.н. общественных деятелей. А то, что имело место в Масанчи, – это организованный бандитизм.
- Скажите, а почему создается такое впечатление, что аналогичные настроения, результатом которых стал Масанчи, все чаще стали выпирать наружу? В чем тут движущая сила? Может надо отказаться от привычных лозунгов, доставшихся нам еще от СССР о непререкаемой дружбе народов и прочие идеологемы. Тогда может не будет нас так резать диссонанс между ними и действительностью?
- Как я уже говорил, уровень толерантности общества в целом к воинствующему национализму растет. Расширяется и социальная база для таких конфликтов: мы видим, что благосостояние населения, мягко говоря, не растет и перспектив улучшения мало кто видит. Напротив, внешняя конъюнктура развивается по пессимистичным прогнозам. Это обостряет конкуренцию за любые экономические ресурсы, и в первую очередь за те, которые контролируют национальные диаспоры. Сейчас это заметно на сельском, районном уровне, но, понятно, государству нужно менять экономическую политику, иначе это конфликтное поле может распространиться и на более высокий уровень. А что касается СССР, то было бы странно, что государство, отвергая советский опыт и прибегая к советским лозунгам, рассчитывает на аналогичный результат.
- Все вокруг говорят о напряженной обстановке в целом, проблески этого беспокойства, неудовлетворенности можно очень наглядно наблюдать в казахскоязычной прессе, в социальных сетях… Вы могли бы, допустим, в таком, умозрительном режиме сказать где у нас тонко и какие проблемы такого рода, соизмеримые с ними, ждут нас впереди? Ведь кроме взрывов на межнациональной почве, даже куда объективнее, могут случиться и на другой, чисто социально-экономической?
- Жанаозен был как раз социально-экономическим конфликтом, правда, с огромной теневой составляющей. Экономика определяет очень и очень многое, особенно в условиях, когда тесно связана с коррупцией и неэффективностью государственных программ, а также – подчеркну – с клиническим идиотизмом тех, кто за экономику отвечает. Социальная политика вообще планируется только с точки зрения государственных выплат. А где в этой схеме создание устойчивых рабочих мест, развитие отраслей, регионов? Перекосы в политическом устройстве страны увеличивают любые ошибки в экономике на разы. И поэтому искать отдельные моменты сложно.
- Понятно, что сейчас государственно-образующая нация потому таковой и считается, потому что реально, она самая количественно большая. И тем не менее это выглядит странным, когда скажем на митингах, на собраниях посвященных скажем тяжелому социальному положению, требованиях предоставить АСП вы не увидите за малым исключением представителей национальных диаспор? Ну например тех же дунган, далее корейцев, евреев, турков, курдов и даже русских, несмотря на их перманентную убыль, традиционно являющихся вторым по численности после казахов этносов? Они все прекрасно живут и живут лучше казахов? Если да, то почему? Слишком богаты наши олигархи и крупные чиновники титульной национальности? Что за парадокс?
- Мне кажется, что причин несколько.
Во-первых, другие национальные группы, где-то консолидированно, где-то индивидуально, существовать в условиях мононационального государственного аппарата и казахстанской формы самостоятельно, не рассчитывая на помощь государства, в принципе, могут. У казахов же, напротив, растет потребность в патернализме, государственной поддержке. Кроме того, те же жанаозенские нефтяники (на само деле, в массе своей рабочие сервисных компаний, т.е. не буровики – Ред.) и ипотечники, задолжники банков и многодетные матери, некоторые другие категории уяснили, что государство боится "казахского бунта", поэтому научились давить на него, требовать преференций.
Во-вторых, структура экономики, в которой миллионы людей получают всевозможные пособия, по сути, из-за бедности, и не имеют иных возможностей даже не развития, а нормального существования, вызывает только сожаление. За последние годы единственный здравый подход к экономической реформе, основанный на здравом смысле, прозвучал в выступлении президента на недавнем заседании правительства. Но саботаж аппарата и инерция системы могут погубить любое здравое начинание.
Таким образом, определенная зацикленность на национальном характере государства отрицательно влияет на его экономическое процветание, развитие. То, что было создано за последние четверть века, пробудило и развило в национальном менталитете далеко не самые лучшие стороны. На мой взгляд, успешные политические и социально-экономические реформы в стране возможны только на основе межнациональной консолидации, с участием всех национальностей, проживающих в Казахстане.
|
